Сейчасъ я склоняюсь къ опредѣленію оккультнаго какъ относящагося къ области суггестіи, управленія сознаніемъ, групповыхъ и индивидуальныхъ психологическихъ техникъ, политологіи, включая параполитологію, и прочаго властвованія надъ собой и окружающими. Если кажется, будто это вынимаетъ остріе изъ unheimlich, – то, я полагаю, скорѣе по ожидаемой отъ приличнаго человѣка недооцѣнки зловѣщести этой области, нежели изъ-за моей недооцѣнки зловѣщести оккультизма. Въ свѣтѣ (pun unintended) этихъ наблюденій, любопытно, какого прогресса достигли въ этой области гуманитарныя науки къ нашему времени, однако это довольно трудно выяснить, такъ какъ наибольшіе ихъ успѣхи находятся въ вѣдомствѣ разнообразныхъ организацій отъ тайныхъ обществъ до спецслужбъ со всѣми остановками, а также подконтрольными имъ институтами, чьи наиболѣе интересные и цѣнные матеріалы и достиженія засекречены.
Любопытно, что секретность въ сферѣ инженернаго дѣла и естественныхъ наукъ не вызываетъ обычно особаго недоумѣнія; тотъ фактъ, что гуманитарныя воспринимаются по-другому, есть симптомъ обесцѣниванія послѣднихъ, и я подозрѣваю, что не спонтаннаго, а злонамѣренно-насаждаемаго и поощряемаго элитами. Такимъ образомъ, примѣчательны географическія, историческія и соціальныя локаціи, гдѣ оно особенно распространено, – отъ СССР (кажется, говоритъ въ пользу его колоніальной природы) до субкультуры такъ называемыхъ раціоналистовъ, – и въ пакетѣ съ какими идеологемами оно обнаруживается, какія политическія, эпистемологическія, этическія, эстетическія установки къ нему оказываются приложены.
Второй рукавъ того же обесцѣниванія – это представленіе о гуманитарныхъ дисциплинахъ какъ о требующихъ только бумаги и карандаша – съ возможнымъ добавленіемъ нѣкоей личной одаренности и эрудиціи. Въ действительности же онѣ нуждаются въ институтахъ не въ меньшей степени, чѣмъ естественныя, и экспериментальная ихъ часть не менѣе значима, а ея стоимость – отдѣльный прелюбопытный вопросъ.