Skip to content
- Эти 2 человека посвятили большую часть своего творчества (один – художественного, другой – научного) “чужому слову”, возможности выхода за пределы своей точки зрения, своего вИдения. 2 исследовательских текста, найденных мной на днях одновременно, оба случая трактуют похожим образом: чужое проникло в “свое слово” не случайно, не явилось результатом осознанной воли к пониманию и приятию других. Это не достойный подражания пример ненасильственного взаимопроникновения разных точек зрения, а пример калечащего насилия и остающихся после него незаживающих ран сознания.
- But I have abandoned the future, and with it any visions of Ronan’s scoring a perfect SAT or sprinting across a stage with a Harvard diploma in his hand. We’re not waiting for Ronan to make us proud. We don’t expect future returns on our investment. We’ve chucked the graphs of developmental milestones and we avoid parenting magazines at the pediatrician’s office. Ronan has given us a terrible freedom from expectations, a magical world where there are no goals, no prizes to win, no outcomes to monitor, discuss, compare.
- И, стало быть, когда на этом фоне меня призывают поддержать ту идею, чтобы судьбу мою и моих соотечественников в меньшей степени решало по своей воле нынешнее начальство, и в большей степени решал по своей воле вот этот самый коллектив (на демокр. выборах при сменя.. и легити…), – то от меня, стало быть, ожидается, что я должен подскочить и, проплямкав, “затем ли разночинцы рассохлые топтали”, или что-нибудь из похуже качеством из Быкова, эту идею поддержать.
Удивляет меня тут только одно: за что эти люди считают меня таким невероятным идиотом, чтобы я такое выкинул? В 1993 гражданский коллектив приговорил большинством голосов меня и всех прочих к Ельциногайдарочубайсочерномырдинам и их реформам; с 1992/93 он вывел в безусловные фавориты ельцинистов и коммунистов, так что де-факто оставалось бы выбирать между ними меньшее зло; с тех пор он еще ко многому интересному меня приговаривал, пока в 2000-2008 у него вятшие люди, выходцы из него же, избранные им же, не отобрали к чертовой матери приговорилку. После этого из всех утюгов меня призывают поддерживать возвращение ему приговорилки. Ищите дурака.
- Our tragedy today is a general and universal physical fear so long sustained by now that we can even bear it. There are no longer problems of the spirit. There is only the question: When will I be blown up? Because of this, the young man or woman writing today has forgotten the problems of the human heart in conflict with itself which alone can make good writing because only that is worth writing about, worth the agony and the sweat.
He must learn them again. He must teach himself that the basest of all things is to be afraid; and, teaching himself that, forget it forever, leaving no room in his workshop for anything but the old verities and truths of the heart, the old universal truths lacking which any story is ephemeral and doomed – love and honor and pity and pride and compassion and sacrifice. Until he does so, he labors under a curse. He writes not of love but of lust, of defeats in which nobody loses anything of value, of victories without hope and, worst of all, without pity or compassion. His griefs grieve on no universal bones, leaving no scars. He writes not of the heart but of the glands.
- Статья по ссылке выше описывает жизнь и смерть одной такой белой необразованной бедной женщины, Кристал Вильсон. Бедность, ранние беременности, отсутствие работы, ужасное питание – и полное, абсолютное отсутствие медицинской помощи. Никто не стал выяснять, почему беременности Кристал одна за другой заканчивались выкидышами – денег на врача не было. Запущенный диабет диагностировали то ли при родах, то ли позже (сейчас уже не установить), но лечить в любом случае не стали: так и ходила с густой сладковатой кровью. У мужа была инвалидность после производственной травмы (в череп вставили пластинку) и Медикейд, а у нее ничего. Единственным доктором ей по карману был Dr. Pepper: химически-сладкое пойло, и здоровому-то человеку противопоказанное – что уж говорить про диабетика. Но этого ей тоже не объяснили. В 38 лет она умерла от инфаркта.
- Cunning and art he did not lack
But aye her whistle would fetch him back.
- Испанский я тоже не люблю за общую бессмысленность, а фарси начинаю активно нелюбить за восточный базар, налипший на синий щит Кира и бронзу Александра.
Но английский мучителен.
Ещё тем, что связан с наследственным угодничеством “в совершенстве владеет” и жвачками, кидаемыми в толпу.
Но годится для любви, когда оба в латинской парадигме: по-испански амур импоссибль, а по-английски нужный градус стыда и страсти.
По-русски-то только если уж совсем всерьёз.
- [7] Понял, что человек стал человеком потому, что он физически крепче, цепче любого животного — никакая лошадь не выдерживает работы на Крайнем Севере.
[8] Увидел, что единственная группа людей, которая держалась хоть чуть-чуть по-человечески в голоде и надругательствах, — это религиозники — сектанты — почти все и большая часть попов.
[9] Легче всего, первыми разлагаются партийные работники, военные.
- Ученые обнаружили у обезьян феномен “пугающей долины”, известный ранее только у людей.
- По-моему, правильные ответы на подобные вопросы – это ответы в стиле Портоса. Я русский, потому что я русский. Насколько я знаю, у меня нет ни финской, ни турецкой, ни цыганской, ни даже польской крови. Но если бы они у меня были, это не значило бы ровным счётом ничего. Поццо ди Борго был русским дипломатом, Барклай-де-Толли – русским полководцем, a Левитан – русским художником, не говоря уже о том, что фамилия Гольштейн-Готторп – это воплощённая русскость. Я не придаю вопросaм крови никакого значения. Язык? Помнится, во времена посчастливее наших, иные русские говорили по-французски лучше, чем по-русски. Нет, тут бессмысленно что-то обосновывать. Русский, потому что русский. И всё.
- Нужно сказать, что несмотря на множество разговоров с нематериальными “существами” в течение этого периода, я совершенно не понял, что собственно произошло. Мне было “предложено” множество объяснений, включая гипнотизеров, инопланетян, демонов и секретных сообществ людей с магическими способностями. Ни одно из объяснений не объясняло всего, что я наблюдал. В конечном итоге, так как какая-то терминология была нужна в разговорах, я стал называть всех этих существ духами, хотя теперь я думаю, что эта терминология не верна. Так же звучали в этом контексте термины “всемирная система” (видимо контроля над людьми) и, особенно в начале, “игра, хозяйкой которой является страх”.